Сердце Проклятого - Страница 80

Он кивнул.

— … по подозрению в участии организации теракта в отеле «Царица Савская», произошедшем в Эйлате вчера вечером, — продолжал диктор.

— Ты дал им машину, — сказала она. — Теперь у нас будут неприятности. Ты поэтому волнуешься?

Зайд покачал седой головой.

— Я знаю Рувима сорок лет, я воевал с ним рядом. Он никогда и ни при каких обстоятельствах не сделает зла этой стране. И эти дети не террористы, Хавва. Просто они в беде. Дай мне телефон, я позвоню Якубу.

— Вы уезжаете?

— Да.

— Что тебе понадобится?

— Принеси пистолеты и патроны к ним. И еще — мой нож.

— Хорошо.

— Якуб, — сказал Зайд в трубку пелефона. — Ты мне нужен. Да. Прямо сейчас.

Он посмотрел на экран сотового, потом на панель телевизора (новости закончились и канал начал транслировать рекламный блок) и нажал кнопку отключения на дистанционке. Экран потух, в доме стало тихо.

Некоторое время оба молчали, а потом Хавва спросила:

— Когда вы едете?

— Якуб обещал приехать через час.

— Значит, вы еще успеете пообедать, — заметила она со свойственной ей рассудительностью. — Нехорошо пускаться в путь с пустым желудком.

Зайд снова кивнул, соглашаясь с женой, и встал с лежанки, выпрямившись во весь свой немаленький рост.

— Перед тем, как готовить обед, дай мне пистолеты. Пока приедет сын, я проверю оружие.

— Где ты будешь их искать?

— Я гашаш. И искать — это то, что я хорошо умею делать.

— И что сделаешь, когда найдешь их?

— Об этом я спрошу Рувима. Ему виднее.

— Ты так ему веришь?

— Да, Хавва.

— Пусть его защитит Аллах, — сказала она искренне. — Он хороший человек, если заставил тебя сказать, что ты кому-то веришь.

— Он хороший человек, — подтвердил Зайд. — Великий грех будет бросить его в беде. Я рад, что ты понимаешь это, жена…

Израиль. Иерусалим

Наши дни

— Теперь можешь попробовать звонить, — сказал Рувим, когда они въехали в Иерусалим. — Только надо понять — куда?

— Ясно, что не в полицию, — отозвалась Арин. — Я не знаю, что делать, Рувим…

— Никто не знает. Но план на ближайшие полчаса у меня есть! Минут через десять-пятнадцать будем бросать машину и искать себе другую. Наш арабский друг, наверное, уже рыдает в жилеты полицейским, джип начнут разыскивать. За угон нас не посадят, но не уверен, что в полицейском участке нас не достанут дружки Вальтера. Даже если эта сволочь утонула, у него еще много живых помощников.

— Может, лучше пешком?

— Вопрос не в том, Арин, ходить или ездить. Вопрос — куда теперь ходить или ездить! Боюсь, девочка моя, что на него я ответить не смогу.

Он свернул в переулок, разыскивая место для парковки.

— Нам нужна одежда. Сколько там в кошельке?

В бумажнике Дауда оказалось две сотни шекелей и две стодолларовые бумажки.

— Ну, — протянул Кац с некоторым облегчением, — не сокровища Креза, но все-таки… Если не покупать штанов от Версаче, то на эти деньги можно одеться. Мне с моей подранной физиономией и окровавленной задницей в лавку не сунуться, поэтому пойдешь ты…

Он улыбнулся, и Арин сразу стало легче. Рувим не падает духом, значит, и она не должна!

— Еще не забыла, как умываться?

Он достал из кармана в двери недопитую прежним хозяином пластиковую бутылку с водой.

— Приводи себя в порядок — и вперед! Вот и лавка…

Профессор направил джип двумя колесами на тротуар и остановился.

— Квитанцию за неправильную парковку нам не оплачивать! — пояснил он. — Давай-ка я тебе солью!

Арин кое-как умылась, но вид все-равно получился страшноватый. Стоящие колтуном волосы, из которых даже ливень не вымыл всю глину и грязь, руки с ободранными пальцами и сломанными грязными ногтями…

На бледном с недосыпа, исцарапанном лице горели красные воспаленные глаза.

Она посмотрела на свое отражение в зеркальце солнцезащитного козырька и едва не расплакалась.

— Не все так плохо, — попытался утешить ее Рувим. — Главное, что мы оба живы. И я уверен, что и Валентин жив. Он обязательно найдется! Ну, не мог мой родной племянник утонуть! Не мог — и все! Ты верь мне, девочка! Главное, чтобы все были живы, а остальное… Остальное можно перетерпеть. Так что вытри свои красивенькие глазки! (Арин всхлипнула). Всё, всё, всё, всё… Никаких слез! У нас нет времени на слезы! Если нас поймают сейчас, не успеешь даже носом шмыгнуть! Слушай меня, девочка! Соберись! Идешь и покупаешь одежду на нас двоих. Обувь спортивную, самую простую. На что денег хватит. Сандалии не бери, нужны закрытые пальцы. Носки хлопковые, подлиннее. Это в первую очередь. Остаются деньги — берешь очки от солнца, бейсболки. Очки покупай большие, на пол-лица. Понимаешь, зачем?

Арин кивнула и проглотила слезы.

Нет, решительности и мужества она не потеряла, но чужая изможденная женщина из зеркальца напомнила ей, как же она устала! Силы были на исходе. И никто в целом мире не мог сказать, чем это закончится и закончится ли вообще.

— Умница, — похвалил Кац, роясь в подлокотнике. — Все понимаешь, значит, моя девочка на месте! Давай, дуй на шопинг, Арин. У нас времени в обрез!

Хозяин лавки — пожилой араб с грустными глазами и острым подбородком — при виде девушки приподнял бровь, но ничего не сказал. В лавке пахло кальяном и слежавшимися вещами, но зато цены были доступными. Профессор явно не знал, сколько может стоить товар в таком магазинчике, иначе бы точно обрадовался. На званый ужин в таких нарядах было не сунуться, но слиться с толпой туристов на многолюдных иерусалимских улочках — вполне!