Сердце Проклятого - Страница 154

154

Работа, которую портовые грузчики в Александрии выполняли бы два полных световых дня, была сделана до девятого часа ночи. Добрая половина груза была отправлена за борт, и облегченная «Эос» уже не так рвалась с привязи к близкому, но невидимому в темноте берегу.

Израиль. Хайфа

Наши дни

Оторваться профессору не удалось.

«Фольксвагены» повисли сзади, даже поврежденный не отставал: двигатель еще не потерял всей охлаждающей жидкости и не «стукнул». «Патфайндер» летел по узкой асфальтовой дороге во всю прыть своего мотора, но дистанция не увеличивалась. Водители минивэнов знали свое дело. Рувим умело «болтал» джип в стороны, чтобы затруднить стрельбу на ходу и не дать себя обогнать, но улицы Хайфы — не шоссе и не пустыня: вокруг было слишком много машин и людей. Остановиться было равнозначно тому, чтобы умереть. И Кац, и Арин, и Криницкая прекрасно это понимали.

Дорога шла вниз, и преследуемые и преследователи оказались зажаты между подпорной стеной, над которой возвышались здания, и склоном горы, резко уходящим вниз.

В одном из минивэнов объявился смельчак. Его высунули из открытого окна, держа за ноги, и он, несмотря на тряску, выпустил по «ниссану» несколько прицельных очередей. Посыпались уцелевшие после удара стекла.

— Пригните головы! — крикнул Кац. — Отстрелят!

Он на мгновение отвел взгляд от дороги, чтобы оглянуться на Арин, и в тот же момент перед капотом возник застрявший поперек проезда экскурсионный автобус, один из тех зеркальных красавцев, что целыми днями возят туристов в Бахайские сады. Рувим ударил по тормозам, джип клюнул носом, едва не вспахивая асфальт бампером. Замедление было настолько резким, что Арин едва не сломала телом спинку переднего сидения, а Марина так приложилась лицом о приборную доску, что из носа буквально хлынула яркая-алая кровь. В корму «ниссана» ударил «фольксваген», висевший на хвосте на расстоянии десятка метров — он уж никак не успевал затормозить. Лязгнул металл. Звук был богатым и резким — настоящий спецэффектный грохот, словно на премьере «Трансформеров»: тяжелый удар, скрежет сминаемого металла, звон стекол. На все это наложился мат в исполнении профессора археологии — изобретательный и отчаянный, каким мат бывает только с перепугу.

Ругаться было от чего. Удар минивэна швырнул «Патфайндер» вперед и направо. А справа возвышалась балюстрада, закрывавшая вход в Бахайские сады, с испуганной охраной, жавшейся к турникетам. «Ниссан» пробил каменное ограждение с легкостью слона, проламывающего стену фанерного сарайчика. Две с лишним тонны веса да почти сотня километров в час скорости творят чудеса — балюстрада разлетелась на части, будто бы ее взорвали, взлетела облаком белая пыль. Сработали подушки, и Рувиму больно наподдало по физиономии. В салоне вдруг стало мало места — боковые занавеси, передние, задние — все сработало одновременно, лишая возможности видеть и, слава Богу, возможности расколоть себе голову о стойку. Секунда — и подушки со вздохом опали, оставив после себя неприятный горелый запах в воздухе. Профессор ошалело потряс головой. Криницкая вытерла кровавые сопли тыльной стороной ладони и, скосив на Каца безумный взгляд, оскалила красные зубы. Один глаз у нее отекал от удара, губы размерами могли посрамить Анжелину Джоли, разбитый нос синел на глазах. От ухоженной дамочки, встречавшей Каца менее часа назад, не осталось и воспоминания.

Джип рухнул вниз, опуская тяжелую морду к земле, словно атакующий бык. Охранники брызнули из-под колес голубиной стайкой, одного из них автомобиль зацепил крылом — человек взмыл над склоном, размахивая руками, и рухнул на клумбу.

«Патфайндер» ударился подвеской о широкую площадку, на которой в обычные дни ожидали своей очереди туристические группы, подпрыгнул и снес еще одно ограждение. За ним сверху обрушился первый минивэн, потом с края дороги слетел еще один.

Профессор уже не пытался удержать джип на какой-либо траектории: управлять скачущим двухтонным чудовищем было практически невозможно. Торможение тоже исключалось — на такой крутизне склона «ниссан» перевернулся бы при первом касании педали тормоза. Оставалось одно — подруливать, чтобы не сделать кульбит при очередном приземлении. С этим Рувим кое-как справлялся или думал, что справляется. Огромная машина летела по склону вниз сама по себе, вспахивая заботливо взращенные последователями Баба клумбы, разрушая геометрически правильную картину мира, построенного бахайцами на кусочке обетованной земли. «Фольксвагены» прыгали следом за джипом, иногда даже сокращали дистанцию, пытаясь в отчаянном рывке дотянуться до разбитой кормы противника, но их подвески не были столь прочными, как у «ниссана», и каждое приземление делало минивэны все более и более неповоротливыми. Оторванные части шасси летели вниз отдельно от микроавтобусов, на склонах путь «фольксвагенов» был отмечен кусками пластиковых накладок, бамперов и брызгами вылетающих от ударов стекол.

Если бы сам профессор и его спутницы не пристегнулись еще в гараже, то, скорее всего, их бы просто выбросило из джипа. Ни усидеть, ни удержаться в этом ритме движения было нереально. Можно было только представить, что творится внутри микроавтобусов, и понадеяться, что их пассажиры далеко не все доедут живыми до подножия холма. Гробница Баба, расположенная в самом низу садов, с каждой секундой становилась все ближе, «ниссан» набирал скорость, лязгая разбитыми внутренностями, как старый локомотив.

154