Сердце Проклятого - Страница 84

Иудейка повернулась и пошла прочь, из тени галереи на яркое, жгучее солнце. Спина у нее была совершенно прямой и от этого, удаляясь, она казалась выше ростом.

Прокула смотрела ей вслед и думала, что такое самообладание перед лицом неизбежной потери делает этой чужой женщине честь. Сама она, наверное, расплакалась бы навзрыд… Дала бы волю чувствам! Вела бы себя совсем не так сдержанно и гордо!

Если бы жена прокуратора могла в этот момент видеть лицо Мириам…

Та шла по залитому беспощадным голодным солнцем двору с перепачканным кровью и слезами лицом. Кровь из прокушенной губы капала на грудь Мириам, растекаясь коричневыми пятнами по ткани кетонета, но плечи ни разу не дрогнули от рыданий. Ни разу, пока ее еще можно было видеть из галереи, ведущей на лифостратон.

Израиль. Пригород Тель-Авива

Наши дни

— Есть! — Хасим быстрым движением почесал лоб под самыми волосами и пробежался пальцами по клавиатуре ноутбука. — Это точно он! Минуту назад прошло соединение с мобильной трубки «Оранжа» на телефоны, указанные в оповещении. Это Старый город. Арабский рынок.

— Если он говорит с колл-центром «Шабак», — голос собеседника Хасима раздавался из динамиков лэптопа, разговор проходил по «скайпу», — то, скорее всего, собирается сдаться.

Человек говорил на арабском.

— Дай координаты.

— Это город, — пояснил Хасим. — Там трудно запеленговать с точностью до метра, но они здесь…

— Квартал?

— Да.

— Уверен?

Компьютерщик пожал плечами.

— Пока да, но через пять минут…

— Мои уже выехали…

Человек с иронией хмыкнул.

— Постарайся и через пять минут их не потерять…

— Я стараюсь, — сказал Хасим. — И ты постарайся.

— Они уже мертвые, — произнес собеседник спокойно. — Старик и девушка… Что за проблема?

— Знаешь, Таха, — ответил Хасим, не отрывая глаз от экрана, где на карте Иерусалима пульсировал маленький красный маячок, — я не от тебя первого слышу слова о том, что этот старик и его спутники — не проблема. За последнюю неделю я слышал это не один раз и от разных людей. Теперь у всех, кто так думал, появилась общая черта, Таха.

— Какая? — спросил Таха, не скрывая иронии.

— Все они мертвы.

Израиль. Хайфа

Наши дни

Человека, который ждал их возле пикапа «мицубиси», они узнали по присланной вчера фотографии. На снимке он выглядел куда как моложе, зато в жизни куда как дружелюбнее.

Никакой тебе бритой головы, ни серьги в ухе, ни колючего взгляда светло-светло голубых, практически бесцветных глаз. Впрочем, взгляд все-таки оставался неприятным именно из-за бесцветности радужек, казалось, что глазницы заполнены подтаявшим грязноватым льдом. И татуировки никуда не делись — торчащие из футболки не очень накачанные руки были сплошь покрыты причудливой чернильной вязью, уползающей под ткань. Неумное увлечение — расписывать свое тело, особенно при такой профессии.

— Поль, — представился татуированный.

— Христо, — протянул ему руку блондин.

— Анри, — перед тем, как пожать крепкую ладонь встречающего, стриженый поставил на мостовую спортивную сумку.

— Как все прошло? — спросил Поль, открывая крышку кузова.

— Отлично, — отозвался блондин и кривовато усмехнулся. — Мы же шли пустые.

— И хорошо, — сказал татуированный, подхватывая сумку того, кто назвался Анри. — Все здесь.

— То, что мы просили? — спросил Христо.

— То, что мне загрузили, — ответил Поль. — Об остальном я не в курсах. Давай свой рюкзак. Ну, и имечко тебе дали! В жизни не встречал похожего на тебя болгарина!

— Жизнь полна неожиданностей, — огрызнулся блондин. Ему татуированный чем-то сразу не понравился, но рюкзак все же пришлось отдать. — Ты тоже на француза не похож. Дай-ка угадаю… Русский?

— Не угадал, — сказал Поль. — Ладно, едем…

— Да брось! Ну, скажи… Я угадал!?

— Нет.

— Не угадал или не скажешь?

— Не скажу, — татуированный завел мотор. — Поехали!

— Куда едем? — осведомился стриженый, усаживаясь поудобнее.

— В Эйлат.

— Купаться и загорать? — ухмыльнулся блондин.

— Это уж как получится, — ответил татуированный, не реагируя на шутку. Он уверенно вывел огромный пикап с паркинга. — Пока вы проходили таможню, мне позвонили… Объект, который нам нужен, лежит в госпитале, практически без сознания.

— Хорошая работа, — сказал стриженый, жмурясь от солнца, пробивавшего темные стекла его «Картье» навылет, словно картечь — бумажный лист. — И это все? Чувак лежит в госпитале в отключке. Замочите его и получите мешок баксов. Нам больше ничего не надо знать? Может быть, есть какие-то непонятки? Подводные камни, типа?

— Конечно есть, — на этот раз улыбнулся татуированный, и от этой улыбки, пойманной блондином в отражении в зеркале, в машине сразу стало неуютно. Мелкозубый оскал, водянистые очи — ну, где они только таких берут?

— Что ж вы хотели, парни? За легкую работу такие бабки никто не платит! — продолжил так называемый Поль. — Дело в том, что парня разыскивал «Шабак»…

— Ну, разыскивал себе и разыскивал, — лениво протянул стриженый. — Не нашел же?

— Почему не нашел? Нашел. Врачи опознали после передачи. Фото было на весь экран, вот они и вызвали шабаковцев.

Блондин присвистнул и замолчал, явно что-то обдумывая.

— Значит, наш клиент уже у них?

— Наш клиент пока в палате, под охраной, ничего не изменилось. Но раньше его пасла больничная охрана, а теперь им занимается контрразведка. Разницу чувствуете? Контрразведка — это плохо. Другие люди вокруг, другая обстановка, другие нужны подходы…